Убить Дантеса
Пушкину нравились вечеринки. Временами он даже
находил их упоительными. На вечеринках можно было потрепаться с девушками.
Девушки (почти поголовно) млели от того, что им читал стихи сам
Пушкин, которого благословил Державин, залезая в гроб. Сочетая приятное
с полезным, Пушкин не только проводил рекламную компанию своих стихов,
поэм и романов, но и обеспечивал себе нехилый рейтинг и индекс цитирования.
Зато Пушкину не нравился Дантес, на которого у Пушкина
был список обид на десяти листах мелкими буковками. Поэтому с Дантесом
следовало разобраться.
Вечеринка была в самом разгаре. Пушкин цепко держал в одной руке бокал с вином, а второй подкидывал и ловил апельсин. Увидев Дантеса, Пушкин радостно ухмыльнулся и забыл про апельсин. Апельсин же, согласно непреодолимому закону Ньютона, упал на ногу отставного генерал-полковника. Генерал-полковник крякнул и заметил "Ай да Пушкин, ай да сукин сын". Впоследствии эта фраза стала крылатой.
- А, Дантес, так вот вы где,- холодным, но пошлым
тоном заметил Пушкин, подходя к Дантесу с фронта. - Кстати, "Дантес" -
это фамилия, имя или отчество?
Жорж Дантес, несколько оторопев от такого вопроса,
удивленно развел руками (в левой руке у него была немного покусанная курица,
а в другой - тарелка с салатом), так как не брался с первого раза угадать,
Пушкин прикалывается или у него начался сход подвижного состава с рельсов.
Поэтому Дантес ответил универсальной фразой "Дык, мсье Пушкин".
Видя жоржевское замешательство, Пушкин решил брать
коня за рога сходу.
- Знаете, что я вам, Дантес, скажу... Читал я ваши
клеветнические пасквили. Не понравились мне они. Примитивное графоманство
пещерного идиота. Хоть бы у кого поучились писательству... ну хотя бы у
меня. А вместо того, чтобы, как неудовлетворенный импотент, бегать по бабам,
занялись бы лучше разведением собак... - на этой оптимистичной ноте Пушкин
подмигнул и свинтил куда-то дальше.
Расценив "ценные указания" Пушкина как тонкое оскорбление
и непонятные намеки (а раз непонятные - то и неприличные), возмущенный
Дантес решил популярно объяснить Пушкину всю глубину пушкинских заблуждений
и сделать приглашение на дуэль. А пока была возможность оприходовать курицу,
зажатую в руке, не откладывая ее в долгий ящик.
С удивлением обнаружив в руке курицу в обглоданном
виде (как выяснилось позже, Дантес, разводя руками, слишком близко поднес
кусок курицы к носу действительного статского советника, который, не мешкая,
обглодал этот кусок) , Дантес засунул кость в чей-то бокал с вином,
стоящий на столе, и походкой "в развалочку" направился к Пушкину,
который в это время развлекал дам частушками про Дантеса.
Церемонно растолкав дам, Дантес встал в позу и начал:
- Послушайте, Пушкин, вы - хам и негодяйская скотина!
- Ну надо же,- восхитился Пушкин. - Откровение Иоанна
Дантеса... Сам додумался или в умной книжке вычитал?
- Вот, смотрите, милые дамы,- Пушкин обернулся к
женщинам. - Дантес опять обожрался белены, и сейчас начнет такое
нести... тушите свет веслами.
Дамы захихикали. Возмущенный по самые жабры, Дантес собрался
дать Пушкину по зубам, но Пушкин, выхватив тарелку с салатом из рук Дантеса,
надел ее на дантесовскую морду. Дантес ухнул как филин, подбитый сковородкой,
и цензурно выругался.
Когда Дантес отколупал тарелку и злобно уставился
на обидчика, Пушкин продолжил:
- Короче говоря, Дантес, я вызываю тебя на дуэль.
Ты оскорбил своим видом моих дам - в приличном обществе не принято ходить
с салатом на морде. Предлагаю дуэль на столовых вилках.
Дантес оторвал штору и вытер лицо шторой как полотенцем.
Так как повесить штору обратно было затруднительно, то он засунул штору
под стол и утвердительно прохрипел:
- На пистолетах.
- На пистолетах - пошло,- парировал Пушкин.- Если
не нравится на вилках - можно на граблях, возьмем у моего садовника. Правда,
я рекомендую дуэль на томагавках. Мне как раз привезли два превосходных
апачевских томагавка, инкрустированных перьями.
Дантес как представил себе дуэль на граблях в виде
фехтования, так его передернуло с пяток до ушей. К пиитским чудачествам
Пушкина все уже привыкли, а вот Дантес как-то вступил на грабли. И потом
месяц скрывался от приличного общества, из-за синего маркера от граблей
на морде.
- На пистолетах,- Дантес был неумолим.
- Ну хорошо, на пистолетах - так на пистолетах,-
согласился Пушкин, всем свои видом показав, что делает Дантесу не просто
одолжение, а царскую милость.
Дантес кивнул, подтверждая свой выбор. Но, отходя
от Пушкина, Жорж нутром чуял, что Пушкин его где-то одурачил.
(a) Контент: Vadim Artamonov, 1999 - 2019 Anno Domini