Около двери Шерлок Холмс обернулся:
 — Слушайте, Степлтон, вы бы научили собаку Баскервилей выть как-то более мелодично и чувственно… что-то типа камерной фуги Баха. А то она так пошло фальшивит, что сэра Генри аж в дрожь бросает.

 — Сэр Генри! Ну куда вы опять побежали как заяц? Так что придется повторить все сначала. Муляж на исходную!
 — Слушайте, мистер Холмс, а может не надо?
 — Надо, сэр Генри, надо. Вот только представьте себе: идете вы ночью по болоту, отдыхаете и дышите свежим воздухом, и тут к вам приближается большая лохматая собака, измазанная фосфором… Вздрогнули? Так вот, наша цель — это натренировать вас не обращать внимание на эту собаку. Пусть себе бегает. Вот когда подбежит — вот тогда лениво и с достоинством протянете ей косточку… Так, внимание! Дубль 35!

«По тропинке бежал сэр Генри и кричал „Сабж! Сабж!“»

Когда сэр Генри уже не знал, куда бежать, сзади раздался грохот, и ударная волна кинула его на землю. После чего на сэра Генри шмякнулась голова профессора Доуэля собаки Баскервилей с удивленным выражением морды.
 — Вот видите, Лестрейд, — раздался голос Шерлока Холмса, — какая это клевая штука — дистанционный взрыватель

Неаккуратно наклеенные буквы на дешевой бумаге складывались в фразу «Ради бога, держитесь подальше от болот» и приводили сэра Генри в трепетный ужас.
Устав самостоятельно заниматься различными догадками, я решил спросить у своего друга:
 — Как вы думаете, Холмс, эту «записку» сделал мужчина или женщина?
 — Собака, дорогой Ватсон, собака…
 — ???
 — Она единственная их всех подозреваемых не умеет писать пером

ps. Но самое смешное было, когда собака Баскервилей влюбилась в сэра Генри с первого взгляда

Лестрейд:
 — Нет, мистер Холмс, я не спорю, вы выстрелили вовремя, но… черт побери, чем вы так выстрелили в собаку, что нашим экспертам остались только обрывки ее шкуры для идентификации?

 — Бэрримор, ну зачем вы кормите сэра Генри овсянкой? Ватсон говорит, чтобы сэр Генри поправился от потрясения, нужно зажарить и съесть собаку Баскервилей: это не только полезно для здоровья и психики, но и вполне вписывается в традицию съедать своих врагов.

 — Что, Ватсон, сэр Генри вчера опять проиграл в карты?
 — А как вы догадались, Холмс?
 — По вашим ботинкам.
 — ???
 — Вчера вы нажрались и оставили свои ботинки не где обычно, а прямо на столе. А поскольку вы пьете виски с сэром Генри только когда успокаиваете его нервы, а нервы у него шалят обычно после проигрыша в карты — то все элементарно сходится.

 — Я понимаю, Лейстрейд, вы наслушались теорий доктора Ватсона, что у собаки Баскервилей паранойя и мания преследования Баскервилей… но как вы додумались до идеи поместить собаку в психиатрическую клинику на лечение?

 — Что-то вы, сэр Генри, несколько заскучали… допивайте бокал и пойдем прогуляемся на болота.
 — Зачем, мистер Холмс?
 — Ну, надо же поздравить собаку Баскервилей с Новым годом!

 — Нет, Ватсон,- заметил Шерлок Холмс, подсаживаясь с набитой трубкой ближе к камину, — это не «странная логика», а интерференции в дедукции. А ошибки… бывают и ошибки, но не в логике, а в предпосылках

На очередную просьбу «держаться подальше от болот» сэр Генри недовольно фыркнул.
 — Слушайте, Ватсон, хватит страшилки рассказывать. Если хотите помочь — просто поймайте эту собаку. Черт с ней, с легендой Баскервилей, но у меня, как у англичанина корейского воспитания, на эту собаку есть отдельные предпочтения…

 — Вот что касается реконструкции преступлений, Ватсон, то ни один инспектор Скотланд-Ярда не сравнится с методичной извращенностью Лестрейда. Вспомните хотя бы случай с собакой Баскервиля, когда Лестрейд выстроил роту констеблей квадратно-гнездовым способом по всему болоту и заставил их выть по графику — для полной реалистичности…

Я как завороженный следил глазами за собакой, пролетевшей по тропинке, но не мог заставить себя пошевелиться.
Через несколько секунд раздался истошный крик сэра Генри, я наконец-то вскинул револьвер, укоряя себя за медлительность и… Холмс внезапно оттолкнул меня и выбил револьвер из рук.
Падая в недоумении, я потерял сознание.

***

 — Сэр Генри, как он? — хриплым голосом поинтересовался я, первым делом, придя в сознание.
 — Нормально, Ватсон — ответил Холмс. — Жив и здоров. Хотя, если судить по его довольному лицу, он безмерно счастлив.
 — Мне жаль, Лестрейд, — Холмс повернулся к инспектору, стоящему в стороне, — что несколько переборщил с дозой. Надо было проконсультироваться с Ватсоном, но…
 — «Переборщил» — это мягко сказано, мистер Холмс — ответил Лестрейд.
 — Это вы о чем? — удивился я.
 — Понимаете, Ватсон, сегодня я подмешал сэру Генри в овсянку экстракт возбудителя лошадиного корня, но не рассчитал с дозой. Так что к тому времени, как мы с Лестрейдом сумели его оттащить, он раз десять трахнул эту дьявольскую собаку.

 — … нет, все дело, Ватсон, заключалось в моче горного козла.
 — Но там ведь не было никакой мочи горного козла…
 — Именно, Ватсон! Это обстоятельство меня и насторожило. И показало правильную ниточку в расследовании

«Молилась ли ты на ночь, собака Баскервилей?»

А представляете, как колбасило бы собаку Баскервилей, если Шерлок Холмс решился бы применить в этом деле технологию вуду? Некоторые исследователи этого вопроса считают, что под действием непреодолимой силы собаку плющило бы так параллельно, что комплексная турбулентность воздействия была бы некомпенсируема в асимптоте…

«… а еще у Холмса была привычка выносить другим мозги игрой на скрипке. Как говорил Холмс, в этот момент ему лучше всего думалось»
(из неизвестной записной книжки доктора Уотсона)

 — Понимаете, Лестрейд, — произнес Холмс, — это действительно «дело об оборотне», как нам и говорили жители деревни. Правда, это оказался не тот оборотень, что они себе представляли. Степлтон оказался куда коварней.
 — А как же собака? — спросил Лестрейд. — Куда он ее дел?
 — А не было никакой собаки Баскервилей, — ответил Холмс. — Точнее, ей был сам Степлтон.
 — Не понял, — признался Лестрейд.
 — Ну, — Холмс кочергой поправил угли в камине, — все началось с того, что Степлтону попалась на глаза шкура большой собаки — настолько большой, что он мог в нее влезть, и, повинуясь какому-то инстинкту, он ее приобрел. Не сразу, но достаточно быстро его извращенный ум, глядя на эту шкуру и придумал нестандартный план преступления. По ночам Степлтон переодевался в шкуру собаки, намазывал ее морду фосфором и бегал по болотам. Немногие счастливчики, видевшие его, да леденящий душу вой — вот и родилась легенда про оборотня Баскервилей, что по ночам неотмщенный дух входит в собаку и в адском виде бегает по болоту в поисках потомком Баскервился. Надо отдать должное Степлтону — он виртуозно исполнял этот жуткий вой.
 — Но не проще было не бегать самому, а купить собаку? — удивился Уотсон.
 — Нет, если покупать щенка — придется ждать, пока он вырастет до больших размеров. А ждать Степлтон не хотел. Если покупать взрослую — то ее трудно привезти, и не менее трудно контролировать. А осечек ему было не нужно — все должно идти по заранее намеченному плану.
Холмс еще раз поправил угли в камине, и продолжил:
 — А так он и свою извращенную фантазию исполнил, и чуть было не достиг запланированных целей.